– Всякий раз, когда готовились к наступлению, мне не спалось. Думаете, боялся вражеской пули? Кто боялся, тот в атаку поднимался последним и мог погибнуть точно так же, как и бросившиеся на врага первыми, – вспоминает о фронтовой передовой ветеран.

А у меня в голове все кружится и кружится строка из песни: «Тот не забудет, не забудет атаки яростные те у незнакомого поселка на безымянной высоте…». Вот ведь – человеку почти 93 года, про многие даты и цифры стал забывать, а что касается фронтовых дней, помнит в подробностях.

– Первый раз я должен был погибнуть, когда наш эшелон алматинских призывников бомбили немецкие самолеты под Москвой в декабре 1943-го. Впервые тогда увидел много-много мертвых пацанов, с которыми несколько минут назад беседовал, пел песни, трапезничал немудреным солдатским пайком… – Марк Борисович Веледницкий, красивый, высокий, по-военному бравый и стройный в свои великовозрастные годы замолкает.

И я понимаю: видится старику та картинка с кровавым снегом и распростертыми телами так и не успевших повоевать ребят, его одногодков последнего военного призыва. А было-то им всего по 17 лет! Всем! Многие так и остались юношами навечно…

– Со мной часто спорят, вот-де не мог ты в 17 лет быть призванным официально! А я им повестку на призыв от военкома Алматинской области показываю. Замолкают…

Было, было такое в 1943 году. Времени, переломном до трагического состояния в противостоянии двух вооруженных сил, двух армий: Красной – праведной, защищавшей свою землю, и коричневой вероломной, захватнической.

Никто не ушел от войны

В грозном 1941 году Марку исполнилось 14 лет. Он окончил семилетку и с надеждой смотрел в будущее. Смышленому пареньку хотелось учиться, стать… Впрочем, в те годы у каждого молодого и не очень человека в стране была уверенность в завтрашнем дне и вера в светлое будущее свое и страны в целом. В школе ребят учили: не важно, кем быть, главное, каким быть! Ответ, естественно, мог быть только одним: быть честным, смелым, образованным, но, главное, любить свою родину обязан каждый советский человек. И он, уроженец Харькова, любящий сын и брат, таковым и рос. И быть бы ему как минимум инженером – мечта большинства советских мальчишек в середине ХХ века, но…

В октябре 1941 года немцы подошли к Харькову. Горожане двинулись на восток. Вместе со всеми до самого Воронежа Марк, его мать и брат шли пешком.

Вскоре фашисты достигли берегов Дона. Эвакуация продолжилась. Со страшным напряжением сил они, но уже без старшего брата, призванного на фронт, достигли казахского города Талды-Курган. Здесь после непродолжительного счастья неразлуки и застал Марка призыв в действующую армию. Но вначале по ускоренной программе на пустыре рядом с нынешним плодоконсервным комбинатом он и такие же, как он, 17-летние пацаны постигали науку побеждать врага.

Нашему герою выпало обучиться на наводчика артиллерийского орудия. С тем и отправлен он был на Второй Прибалтийский фронт…

Семи смертям не бывать!

– С ребятами, что стали мне боевыми побратимами, повезло – ни ленивых, ни трусливых среди нашего расчета не было, – рассказывает старый солдат. – А вот командир наш умудрялся и на передовой злоупотреблять водочкой. А это дело никого ни умнее, ни удачливее не делало. Пил-то он не только свои фронтовые 100 граммов, но и наши в себя отправлял. Говорил, мол, вы еще маленькие водку употреблять! А мы промеж себя злились: как воевать, так не маленькие, а как по сто граммов, так ему одному положено, что ли? Но командир есть командир… и вскоре его от нас убрали, дали нормального мужика, который ни за спины наши не прятался, ни тяжелой работы не гнушался.

А труд у артиллерии действительно аховый. Всю войну эти «боги войны» таскали орудия на себе. И даже самая легкая из них – легендарная «сорокопятка» – и та весом в 600 кило в боевом положении, а в походном и вовсе на тонну тянула. Попробуй, разверни ее налево-направо за секунды, когда танки с тевтонскими крестами прут со всех сторон.

– Однажды нам очень повезло, – вспоминает Марк Борисович. – Мы ликвидировали вражеского корректировщика огня, что скрывался на литовском хуторе, а там стояли немецкие подводы с боеприпасами. В одну из них были запряжены два великолепных битюга – ломовые лошади. Мы их реквизировали у врага, и стала наша пушечка летать от передовой к передовой. В одном селе к нам прибился и ездовой, очень разбиравшийся в лошадиных тонкостях. Но на войне как на войне, не уберегся он от вражеского снаряда. Как-то на нас совершенно неожиданно выкатился немецкий «Фердинанд» – прятался в огромном сарае. Я офицера, что высунулся из люка, срезал метров с четырехсот. А расчет этого орудия долбанул по нашему расположению. Ездовому, что так старательно берег битюгов, осколками изрешетило все тело. Смотрю, и одна из лошадей полегла. Оказалось, что у нее перебито копыто. Никто из нашего расчета не смог добить бедное животное, истекающее кровью и так жалобно стонущее, что сердца наши кровью обливались! Это какого боевого товарища и какого замечательного помощника мы потеряли враз! Жалко было нам их до слез…

Что ж, и на войне есть место жалости. Но не к врагу. Здесь так: или он тебя, или ты его, третьего не дано.

И больно было, и страшно

Марк Борисович рассказывает о войне просто и даже как-то буднично – привык, видимо, за годы, проведенные в окопах, а то и посреди чистого поля, к тому, что война – просто-напросто тяжелая работа для настоящего мужчины.

Без бахвальства и патетики, мол, благодаря партии и правительству, рассказывает о фронтовом быте и ранениях.

– В 1943 году и далее нас кормили и обмундировывали очень хорошо – вся страна работала на победу. Жили в землянках, своими руками построенных, а во время наступления дай-то бог, чтобы удалось вырыть для себя окопчик да в дождь и снег накрыть его плащ-палаткой. Бывало, что и с провиантом тыловики опаздывали. Хорошо, когда перед нами оказывалось картофельное поле с неубранным урожаем или еще какое-никакое овощное хозяйство. Несмотря на то что с противоположного конца поля зачастую дислоцировался противник, по ночам мы делали вылазки за картошечкой – молодые, уставшие, кушать хотелось так, что смерть была не страшна. Немцы тоже подворовывали. Но в такие моменты ни мы, ни они стрельбы не открывали. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. А в атаке не страшно – на злости и ненависти к врагу душа закипала. А вот потом…

После двух недель, проводимых на передовой линии огня, как правило, подразделения отводились на отдых. Именно в тиши второго эшелона каждый, кто ходил в атаку, подвергался вражескому обстрелу, видел в прицел лицо противника, осмысливал моменты, в которые вроде бы должен был сгинуть, но остался жить.

– Не знаю, почему, но, видимо, так было угодно судьбе, чтобы я не погиб! – в очередной раз итожит военное время Марк Борисович. – Для какой-то миссии на земле она хранила же меня…

Два ранения, оба осколочные и каждый раз – в область шеи, приводили его в госпитали.

Первое случилось в конце 43-го при наступлении…

– Помню, мы прошли первую полосу обороны немцев – это были окопы в полный рост. Пехота шла в впереди, мы – за ней следом. Лошади в упряжке тащили орудие. Пули летели со всех сторон, и ездовому пришлось спешиться. Он наступил на противопехотную мину, и ему оторвало ногу. Лошади с испугу бросились вперед, застряли в траншее. Мы их распрягли, перетащили пушку и пошли дальше. Впереди был лес. Немцы открыли огонь. Осколком снаряда мне пробило ухо, шею, там он и застрял...

После излечения в полевом госпитале Марк Веледницкий возвратился в расположение своего подразделения.

– С боями наш полк прошел всю Литву, Латвию, и на подходе к городу Либава (ныне Лиепая) я был ранен во второй раз. Вмарте 1944-го мы стояли в готовности к наступлению. Впереди поле, а за ним – лес, где находился противник. Была сырая погода. В шесть утра нас разбудил часовой, сказал, что прибыла повозка с боеприпасами, надо разгружать. До наступления оставалось меньше часа. Неожиданно немцы открыли сильный минометный огонь. Мины разрывались даже от соприкосновения с ветками деревьев. Одним из снарядов ранило сразу человек десять, в том числе и меня. Скоро прибыла санитарная повозка, ее везли собаки. Упряжка из шести немецких овчарок повезла раненых в тыл. У меня оказалась перебита шейная мышца…

И началось хождение по госпиталям и муки от болей.

Сложное ранение смогли излечить, и то не до конца – множество осколков сидело в теле солдата в тогда уже освобожденном Ленинграде.

– После выздоровления я был внесен в списки направленных на фронт, но тут война закончилась. Осколок мне так и не вытащили...

Послевоенная миссия фронтовика

Молодого фронтовика определили на учебу в военное училище – страна-победительница не сбрасывала со счетов дальнейшей агрессии империализма и сразу же после разгрома фашистов и самураев взялась за модернизацию Вооруженных сил. Молодые имеющие боевой опыт воины становились офицерами. Здесь же в Ленинграде Марк Борисович встретил девушку Тоню, с которой сложилась семья, насчитывающая 63 года! Антонина Владимировна стала Веледницкому настоящей боевой подругой и матерью двух дочерей – умниц и красавиц. Всем им вместе пришлось изрядно покочевать по отдаленным гарнизонам Средней Азии, прежде чем Марка Борисовича перевели в тогдашнюю столицу Казахстана красавицу Алма-Ату.

– Для нас этот город стал родным, – говорит ветеран. – Здесь я служил на различных должностях в управленческих структурах гражданской обороны. После увольнения в запас работал инженером в штабе ГО Казахской ССР, был старшим преподавателем на республиканских курсах Департамента по чрезвычайным ситуациям. Кстати, руководство этого ведомства всегда помнит о нас, ветеранах войны, хотя осталось нас совсем немного…

Так, с осколком дожил фронтовик до очередного, 73-го Дня Победы.

На фасаде его кителя боевые и трудовые награды – орден Великой Отечественно войны первой степени, орден «Курмет», медали за безупречную службу в Вооруженных силах СССР. Но самые дорогие сердцу и памяти Веледницкого награды – две медали «За боевые заслуги». Причем вторая разыскивала героя двадцать лет назад.

– Приятно, что о нас, не жалевших себя ради победы над врагом, народ помнит все эти годы, – говорит Марк Борисович. – Спасибо руководству страны и города, что постоянно заботятся о ветеранах, чествуют. Не знаю, смогу ли в этот раз добраться до Вечного огня, помянуть там, на святом месте, своих боевых друзей, особенно тех, кто пал на полях сражений…

Пожелаем ему и всем, кто защитил мир от коричневой чумы фашизма, долгих и безболезненных лет жизни. Пусть хватит у них сил прийти в парк имени 28 героев-панфиловцев, возложить цветы к монументу и тихонечко спеть про «Этот День Победы!..».

Источник: Вечерний Алматы
Автор: Василий ШУПЕЙКИН
Фото: Кайрат КОНУСПАЕВ