Творческое пространство носит название «Сцена». По словам основателя и художественного руководителя заслуженного деятеля РК Тахира Восилова, это музыкально-драматический театр, репертуар которого будет самым широким. Вместе с тем «Сцена» задумывается как гибкое экспериментальное творческое пространство, устроенное по типу театра-трансформера: расположение сцены и зрительного зала будет зависеть от режиссерского замысла.

– Когда был создан театр, где находится и сколько зрителей вмещает?

– В 2018 году мы с моей супругой Меруерт приобрели цокольное помещение на пересечении улиц Саина и Рыскулбекова. Вместимость зала – 50 человек. Поскольку это театр-трансформер, изменять местоположение кресел не составит никакого труда – они складные, легкие. И здесь предполагаются самые разные варианты – например, зритель может находиться слева или справа от действия или вокруг сценической площадки. Надеюсь, что такая концепция театра позволит создавать эластичные постановки, предоставит широкие возможности для проявления творческой фантазии режиссера.

– Расскажите об актерах театра. Это любительский коллектив или профессиональный?

– Основу труппы составят наши воспитанники – студийцы, обучившиеся в театральной школе, действующей на базе театра. Студийцы у нас осваивают две специальности – актерское мастерство и режиссуру.

– Театральная студия – дело хлопотное, требующее коллектива преподавателей. Как вы решаете вопрос набора педагогов?

– Да, многие студии сталкиваются с этой проблемой, поиск кадров – дело очень сложное, специалистов такого профиля немного, и, как правило, все они при местах. Но, возможно, мне в этом плане будет чуточку проще – преподавать буду сам, квалификация позволяет. У меня три образования: после школы я окончил музыкальное училище имени Таттимбета в Караганде по специальности «вокал», затем был курс актерского мастерства в Казахском государственном институте театра и кино имени Жургенова (ныне Академия искусств) у профессора Рубена Андриасяна, а совсем недавно в Москве окончил школу театрального искусства Константина Райкина по специальности «режиссура». Так что попробую выступить в роли преподавателя-«многостаночника».

– Вы специально шли к преподавательской работе?

– Дело не в этом, просто в один прекрасный момент пришло осознание того, что накоплен некий багаж знаний, навыков, более чем 20-летнего опыта служения театральной сцене, главным образом, ТЮЗу имени Наталии Сац, и этот багаж должен быть кому-то передан, и тогда появилась потребность набрать курс.

– Коллектив уже приступил к работе?

– Мы начали работу месяц назад. Процесс формирования коллектива сам по себе непрост, а тут еще в дело вмешался карантин. В основном, работаем удаленно, по видеосвязи. Если мы встречаемся в театре, то по нескольку человек, соблюдаем масочный режим и социальное расстояние. Тем не менее, процесс идет.

– В последние десятилетия много говорится о том, что современные драматурги мало пишут, поэтому приходится прибегать к старой доброй классике, которая выручит всегда. Что бы вы сказали по этому поводу?

– Мы будем рады ставить современную драматургию, главное, чтобы это была настоящая пьеса, в которой раскрываются темы, волнующие общество, чтобы сюжеты не были оторваны от реальности и высосаны из пальца. Рождению качественных пьес мы будем только рады, и не важно, где они будут созданы – в России, Казахстане или других странах, главное, чтобы это была подлинная драматургия, которую хочется ставить.

И, конечно же, мы будем обращаться к произведениям классиков. Классика прекрасна тем, что ее сюжеты находятся вне времени, они актуальны всегда, иными словами, Гамлеты, короли Лиры, чеховские персонажи живут среди нас. Меняются эпохи, но эти образы живы, и задача режиссера заключается в том, чтобы показать эту актуальность, высветить ее для зрительского внимания.

– А как вы относитесь к новым формам, театральным экспериментам?

– Камерная сцена в принципе предполагает эксперимент, мобильность сцены и зрительного зала прямо на это указывают. Мы планируем делать постановки в разных жанрах – и драму, и комедию, и музыкально-поэтические вечера, и водевили. Но все, что будет выноситься на зрителя, должно быть подлинным творчеством – это принципиальная позиция театра. Только искусство, никакой пошлости.

– Что вы подразумеваете под этим словом?

– Натурализм, непристойности. Театр – это возвышенное искусство.

– Вы озвучили довольно обширные репертуарные планы. Но все же, если перед вами будут лежать две злободневные пьесы, по каким критериям вы отдадите предпочтение одной, отложив другую?

– Репертуар будет зависеть от индивидуальностей актеров, их творческого амплуа, характеров. Иными словами, чтобы поставить «Чайку», должен быть актер, чья индивидуальность соответствует образу Треплева, аналогично и с другими пьесами.

Режиссер всегда зависит от актеров. Как только увижу в актере тот или иной образ, так сразу начну работать над постановкой, другого подхода, наверное, не существует, если, конечно, все делать по совести.

И в этих взглядах на профессию я опираюсь на опыт: театр знает множество случаев, когда тщательно выношенная идея спектакля разбивалась о неудачное распределение ролей. Бывает, что режиссер очень хочет поставить какую-то вещь, но в театре нет актера, который подошел бы на роль, и постановщик, одержимый непреодолимым желанием поставить пьесу, дает роль актеру, не попадающему в образ. Конечно, такой спектакль обречен.

– Рассматриваете ли вы возможность работы в виртуальном формате?

– Театр – это, прежде всего, зрелище, которое предполагает контакт с живым человеком. Зритель – это наш главный партнер в театре, если его нет, вернее, есть, но где-то в отдалении, в онлайн-пространстве, то мы не ощутим его дыхания, нам будет неведом его эмоциональный отклик. Поэтому если говорить о театре, то действие должно происходить только в присутствии живого зрителя.

– А как же кино?

– Кино – это совсем другое искусство, там процесс идет по несколько иным правилам. Роль зрительской аудитории выполняет кинокамера, и, приходя на съемочную площадку, актер изначально готов к этому, он знает, что посредством объектива его увидят тысячи или миллионы зрителей. Кроме того, кино снимается по дублям, можно повторить эпизод – доработать его, а театр – это то, что происходит здесь и сейчас. Актеры могут играть репертуарные спектакли сотни раз, и каждый выход на сцену не будет похож на предыдущий. Поэтому спектакль надо видеть вживую.

– За последние пять лет в городе увеличилось число камерных сцен, это и «Бункер», и «Бата», и культурное пространство «Трансформа» и так далее. На ваш взгляд, с чем связан такой интерес к камерному театру в нашем городе?

– Зрители ощущают потребность в живом искусстве, что очень важно в мире гаджетов, которые многое могут, но в которых нет души, а так уж устроен человек – ему необходима духовность. Камерная сцена предоставляет такую возможность. Привлекательность камерной сцены в том, что зритель находится от актера на расстоянии полуметра, а то и ближе, поэтому у зрителя возникает эффект присутствия.

Камерная сцена – дело очень ответственное, ведь, чтобы возникла связь со зрителем, актеру требуется играть с полной отдачей, по-другому не получится. На большой сцене, где зритель сидит за тридевять земель от сцены, актер в случае «отсутствия вдохновения» как-то может себя подстраховать, выкрутиться, например, прикрыть лицо рукой, отвернуться, сделав вид, что плачет, когда слез нет. В камерном театре такой прием не пройдет.

– Возможна ли у нас театральная конкуренция, возможна ли она в принципе?

– Конкуренция в театральном искусстве – вещь весьма условная, ведь театр – это не точная наука, не алгебра, где в конце задачника есть точный ответ. Творчество – это не аксиома, это всегда эксперимент, и в каждом театре он разный. И здесь все зависит от зрительских предпочтений: если человеку нравится классика – он идет на один спектакль, если авангард – на другой, если и то и другое, то оно поочередно посещает оба театра. Тут скорее можно говорить не о конкуренции, а о взаимодополняемости театров. Но однозначно, что в таком театральном городе, как Алматы, сценических площадок должно быть много.

– На ваш взгляд, должен ли театр воспитывать зрителя, чему-то учить? Или задача театра в другом?

– Театр обязан воспитывать зрителя, это его главная миссия – воспитывать человека в любви к своим близким, своей стране. Театр всякий раз напоминает, что нужно жить по божьим канонам, вне зависимости от религии, которую исповедует человек. Под божьими канонами я подразумеваю человечность, уважение к закону, уважение человека к человеку.

Юрий КАШТЕЛЮК
Фото предоставлено
Тахиром Восиловым
Источник: «Вечерний Алматы»