В каждой шестой казахстанской семье происходит насилие. И это только официальная статистика. О многих семейно-бытовых конфликтах умалчивают сами жертвы, которые в силу разных причин не хотят предавать эти факты огласке.

Истории постоялиц Павлодарского кризисного центра похожи одна на другую. Словно под копирку. Меняются лишь имена и лица. Счастливый момент свадьбы, эйфория и ощущение, что мечта наконец-то сбылась. Асель просит не называть ее настоящего имени и не показывать лицо. Женщина довольно известна в деловых кругах. Успешная бизнесвумен, которой завидовали коллеги, на самом деле глубоко несчастна. Почти 20 лет она жила с извергом, которому нужна была жертва. Впервые муж поднял на нее руку через месяц после свадьбы, а в итоге насилие в семье стало привычным.

Однажды я пришла с работы, а он уже был дома в изрядном подпитии, – рассказывает Асель. – Мне это не понравилось, и я решила выразить протест против такого образа жизни. А после стала собирать вещи, чтобы на какое-то время уйти из дома. Но он закрыл квартиру и стал меня избивать. Муж пустил в ход кулаки, ноги и даже предметы, попадавшиеся под руку. Большую часть избиения я уже не помню. В памяти остались лишь фрагменты того, как кто-то вызвал полицию и медиков. Очнулась я в реанимации.

Как отец измывался над матерью, видели три дочери Асель, которые каждый раз во время скандалов забивались в угол. Сейчас они уже выросли, создали собственные семьи и, по словам женщины, счастливы в браке. Однако нередко сцены насилия, свидетелями которых становятся дети, накладывают нестираемый след на их психику.

До подросткового возраста ребенок слышит слова родителей, но больше реагирует на их поведение. И из всего, что делают родители, как ведут себя и разговаривают, он в большей степени улавливает эмоциональный фон, – объясняет кандидат психологических наук Татьяна Кравцова. – И когда ребенок видит ежедневное насилие, как отец избивает мать, для ребенка это кажется единственной нормальной формой взаимоотношений в семье. А поскольку он не знает, как воспитываются дети в других семьях, эту модель отношений он будет реализовывать в собственной жизни.

В кризисном центре женщины живут с детьми. Чтобы сыновья не стали похожими на своих отцов, с ними работают специалисты. В игровой и бытовой форме мальчишкам прививают уважение в первую очередь к матери. А в ее лице и ко всем женщинам.

Мы в мальчиках воспитываем мужчин, объясняем им, что они – будущие защитники, добытчики и главы семейств, – говорит заместитель директора кризисного центра Фарида Бельгибаева.

В центр приходят женщины, оказавшиеся в сложной жизненной ситуации. Мать четверых детей Наталья Паламарчук живет здесь около трех месяцев. Последние полтора года оказались для нее сущим кошмаром. Наталья познакомилась с мужчиной, который поначалу казался порядочным человеком и любящим отчимом ее троих детей. Но давнее увлечение синтетическими наркотиками обнажило его истинную суть.

Как я потом узнала, он отсидел 11 лет за жестокое убийство женщины. И это стало для меня очередным шоком, потому что другие потрясения уже прочно вошли в нашу совместную жизнь, – рассказывает Наталья. – Он избивал меня на почве ревности. А когда я была на шестом месяце беременности, он разбудил меня глубокой ночью ударом по лицу. У него были галлюцинации, и ему казалось, что он на кухне якобы разговаривает с посторонним человеком, представившимся моим любовником.

У Натальи был свой бизнес по разведению собак ценных пород. Солидный доход позволял содержать большую семью, но однажды терпение женщины лопнуло:

В ходе очередного скандала муж взял в руки кухонный нож и набросился на меня, и это видели дети, которые от испуга закричали. Возможно, это его и остановило. Он стал рассказывать детям, что, наоборот, пытался спасти меня, якобы я хотела покончить с собой. Сейчас ему выдано судебное предписание, запрещающее приближаться ко мне и детям, но он все равно пытается позвонить, шлет угрозы и требует, чтобы я вернулась к нему.

История Натальи Паламарчук, кажется, близится к счастливому концу. Во многом благодаря помощи специалистов кризисного центра акимат выдал ей трехкомнатную квартиру в качестве арендного жилья, и женщина уже готовится к переезду.

Совсем скоро собственной крышей над головой обзаведется и другая постоялица центра – 47-летняя Татьяна Миненко. Издевательства и избиения стали неотъемлемой частью жизни женщины. Теперь уже бывший муж начинал конфликт с пощечин, но с каждым разом зверел все больше. Супруг ломал ей ребра и кости лица. В последний раз он сломал возлюбленной руку. Причина банальная – ревность.

Я терпела. Поначалу надеялась, что все пройдет. Потом терпела из-за нашей дочери, не хотелось, чтобы она росла в неполной семье. Но когда избиения стали продолжаться уже на глазах ребенка, я поняла, что пора с этим что-то делать, – говорит Миненко.

Дети, ставшие свидетелями бытового насилия, перенимают эту модель поведения и в конечном счете вырастают в глубокой эмоциональной изоляции. Такие люди чувствуют себя неполноценными, обрастая кучей всевозможных комплексов.

Женщина достаточно быстро попадает в зависимое положение – и финансово, и от количества детей, которые вдруг внезапно рождаются от этого мужчины. Девичьи иллюзии, что все еще наладится, что мужчина-тиран исправится, заставляют женщину первое время терпеть любую форму поведения, – говорит кандидат психологических наук Татьяна Кравцова. – Конечно, с возрастом приходят опыт и понимание, что не все женщины живут в таких условиях, но разорвать эмоциональные связи, которые были, уже становится сложно.

Жертвы бытового насилия очень редко обращаются за квалифицированной помощью, предпочитая терпеть и оправдывать поведение агрессора усталостью, нервным состоянием, проблемами на работе и так далее. И этот режим ожидания может длиться годами.

В моей практике был случай, когда муж избил жену, сломав ей скулу, только за то, что она потратила на 40 тенге больше, чем он планировал. И это не мера наказания за проступок, а просто повод утвердиться и показать свой характер, поведенческие реакции. Такие люди либо психически неполноценные, либо родители не научили их правильно выражать свои эмоции, – продолжила Кравцова.

В Казахстане не первый год говорят об ужесточении наказания за бытовое насилие. Представители общественных организаций заявляют, что жертвы, пострадавшие от рук домашних тиранов, не чувствуют себя в безопасности. Максимум, что грозит агрессору, – это штраф, запрет на любой контакт со своей жертвой или недолгий арест. Но есть и другие пути решения проблемы, когда шаг навстречу друг к другу готовы сделать обе стороны.

Автор: Даурен ДАКИН
Источник: Экспресс-К