– Вы в экологических кругах известны как последовательный критик угольной генерации. Но ваши оппоненты ссылаются на экономические аргументы, говорят, что она ощутимо дешевле «зеленой» энергетики.


– Это уровень аргументации середины прошлого века, когда общество еще не знало такого понятия, как социальная стоимость, и что с угольной генерацией связаны здоровье и жизнь многих людей. Если считать, сколько смертей ежегодно вызвано болезнями, связанными с загрязнением окружающей среды из-за выбросов золы, это не покажется незначительной величиной. Другое дело, что здесь плательщик иной. И это одна из причин, почему не всегда хорошо работают рыночные механизмы, когда какие-то издержки не попадают в структуру издержек производителя. Например, вред, нанесенный здоровью людей, живущих возле угольной станции, угольщиками или энергетиками не оплачивается. Его оплачивает государство из бюджета, когда этих людей лечит. Если взять в совокупности все общественные издержки, связанные с угольной генерацией, она уже не покажется дешевой – наоборот, с учетом этих фактов она среди самых дорогих. Не видеть этого – значит находиться в плену у устаревших экономических концепций. Мотивы, по которым в мире так широко идет переход на возобновляемые источники энергии, не только экологические или климатические, но и финансовые.

– То, что богатые страны Европы активно переходят на «зеленую» энергетику, известно. А где-то еще этот тренд стал доминирующим?

– Этот процесс идет во многих регионах мира с разной интенсивностью. Самая продвинутая, конечно, Европа, которая реализует глобальный европейский проект энергоперехода от ископаемых источников энергии к возобновляемым. Для всех европейских стран разработана соответствующая модель. Вот характерная деталь: в ряде европейских городов давно действует правило – нельзя строить новое здание без солнечной батареи на крыше или нельзя модернизировать старое, не оснастив его солнечными панелями. Восточная Европа чуть менее активна в этих вопросах, не все спешат отказываться от своего традиционного угля, а например, Эстония – от сланцев. Это не сланцевая нефть, а собственно сланец – очень грязный источник энергии, дающий большой объем выбросов парниковых газов.

Пока в ЕС не удалось принять решение о декарбонизации энергетики к 2050 году, но я думаю, что это вопрос времени и разумного использования бюджета Евросоюза.

В США свой тренд. Там угольная генерация по объективным причинам проигрывает межтопливную конкуренцию сланцевому газу. Угольная генерация сходит на нет, и никакие разговоры Трампа о том, что он сильно любит уголь, не помогают: время пришло, и старый технологический уклад уходит. Газ сейчас доминирует, но технологии в возобновляемой энергетике дешевеют очень быстро и начинают подпирать уже и газовую генерацию. Совсем недавно принято решение о строительстве в США самой крупной солнечной станции, мощностью около одного гигаватта. Есть штаты и отдельные города, которые уже официально поставили цель полностью перейти на возобновляемую энергетику.

– Но президент Трамп хочет вывести страну из-под действия Парижского соглашения в конце этого года!

– С Америкой всегда все непросто. Она, например, не была страной Киотского протокола, но это не помешало тому, что во время президентства Барака Обамы его правительство фактически занималось реализацией положений этого документа. Были приняты планы развития «зеленой» энергетики, декарбонизации федеральных структур. Там занимались даже, казалось бы, совершенно невероятным делом – декарбонизацией оборонных отраслей! То есть переводом Пентагона на возобновляемые источники энергии. Сейчас в США количество регистрируемых патентов в «зеленой» энергетике превосходит их количество во всех остальных ее отраслях, вместе взятых. Там тоже активно работают над тем, как сделать ее дешевле, проще и лучше. Старая промышленность может этого не хотеть, Трампу может не нравиться Парижское соглашение, но при этом 25 штатов образовали так называемый Климатический альянс США и заявили, что будут выполнять обязательства, взятые по Парижскому соглашению. Получается странная на первый взгляд вещь: на уровне федерального правительства США, может быть, и выйдет из соглашения, но это не значит, что там ничего не будет в этом направлении делаться.

Возвращаясь к мировым трендам, приведу еще пример ЮАР. Это страна с развитой угольной энергетикой, но там введен налог на выбросы парниковых газов, и с энергетиков его тоже берут. И принято решение везде, где возможно, строить солнечные станции. В Китае, правда, доминирует угольная генерация, и там по-прежнему строят угольные станции – но такие, каких нет ни в России, ни в Казахстане. Используются технологии высочайшего давления и высоких температур, что позволяет сильно сократить расход угля и значительно повысить эффективность его использования. И там очень жесткие требования по экологии, на нашем пространстве такого близко нет. Например, российские требования к угольным станциям по части выбросов загрязняющих веществ в 10 раз менее жесткие, чем китайские! И тем не менее в Китае принято решение о построении в долгосрочной перспективе первой в мире «экологической цивилизации» на основе «зеленых» источников энергии. Сегодня Китай уже является мировым лидером по производству солнечных и ветровых станций и по количеству установленных мощностей. Общее количество «зеленой» генерации в Китае уже превышает всю установленную мощность генерации России.



– То есть и Казахстан, и Россия сильно отстают в развитии «зеленой» энергетики?

– По выбросам парниковых газов на душу населения Казахстан находится на 10-м месте в мире, опережая даже Россию. Потому что у вас в генерации преобладает уголь, а в РФ – природный газ. Ваша страна по структуре генерации приближается к Китаю, но там, как я уже сказал, быстро развивается «зеленая» энергетика, чего в Казахстане пока нет. Когда у вас проходила выставка «ЭКСПО-2017», много говорилось о возобновляемых источниках энергии, было ощущение, что вот сейчас Казахстан сделает важный шаг в этом направлении. Некоторые проекты действительно пошли, в основном связанные с ветрогенерацией. Но пока это, к сожалению, не стало мейнстримом, это только отдельные нишевые вещи. Хотя направление, по которому надо двигаться, достаточно понятно: на международном уровне поставлена задача в обозримом будущем свести выбросы парниковых газов к нулю, и понятно, что уголь – это не тот вид топлива, на который можно делать ставку в перспективе. В России в европейской части эта проблема решена – как я уже сказал, у нас в основном газ. А вам, может быть, стоило бы попытаться миновать газовую стадию и сразу перейти на «зеленые» источники энергии.

– А почему не развивать атомную энергетику? Она должна быть в наших условиях сравнительно недорогой, учитывая, что есть свой уран.

– На самом деле атомная генерация не дешевая. Только хранение и переработка отходов ядерного топлива, их охрана – это проблема, которая ложится на государство, а не на энергетиков. Атомная генерация дешева для производителя, но бюджету и социуму обходится в копеечку. Это одна из причин, почему в Германии решили избавляться от АЭС. И чтобы их закрыть, идут на большие бюджетные траты, но одномоментные.

– Еще один аргумент критиков «зеленой» энергетики: возобновляемые источники работают нестабильно, и эта их переменность девальвирует все ее плюсы.

– Такая проблема действительно есть, но при определенных условиях ее можно решать. Этого можно добиться, понемногу добавляя к существующей сети возобновляемые источники. Должны быть созданы механизмы, которые компенсируют их прерывистость. Не может быть такого, чтобы сразу нигде и солнце не светило, и ветер не дул. Всегда есть какие-то элементы, которые друг друга поддерживают и взаимно компенсируют. Надо просто разумно выстроить сети, которые могли бы оперативно реагировать на эти вызовы. Есть такое явление, как интернет энергии. Например, в Великобритании в качестве оптового поставщика выступила компания, у которой вообще нет своих генерирующих мощностей, но есть программа, которая собирает свободные мощности, расположенные на крышах зданий, у частных хозяйств.

– В социальном плане отказ от угольной энергетики – это не только улучшение здоровья населения. Что будет с людьми, занятыми в этой весьма трудоемкой сфере?

– Это важный вопрос, конечно, но опыт его решения в мире есть. В Китае по мере развития эффективности энергетики закрываются угольные шахты, угольщиков переучивают. На Красноярском экономическом форуме пару лет назад китайский делегат рассказывал, что они за один год переучили и трудоустроили столько работников, сколько работает во всей российской угольной отрасли.



– Но это едва ли достижимая задача, зная наши общие постсоветские реалии…

– Вполне достижимая. Конечно, не за год, но в какие-то разумные сроки. Другое дело, что в Китае есть соответствующая государственная программа, есть жесткий спрос за соблюдение сроков и достижение поставленных задач.

Вернусь к теме цены возобновляемой энергетики. Если ее развивать в стране с нуля и стремиться все делать самим, то она получается довольно дорогой. В Казахстане, если серьезно заниматься этой проблемой, можно покупать оборудование в Китае. Можно пытаться и у себя организовать его выпуск, но надо решить, где брать технологии, куда отправлять учиться ваших специалистов и какие использовать материалы. Это важный аспект, ветряки ведь не из стали делают, а из легких полимеров. Отдельный вопрос: куда девать отслуживший свое ветряк, особенно его лопасти, потому что полимеры очень сложно перерабатывать. Стоит думать, с кем сотрудничать, у кого есть дешевые, но качественные мощности. Как бы то ни было, заниматься этим вам необходимо. Тем более с вашими-то возможностями.

Вообще, когда у вас появилась новая столица, я ждал, что это будет яркая во всех смыслах новая картина. И был разочарован, когда узнал, что этот красивый новый город снабжается теплом от старых ТЭЦ. Наверное, стоило сразу делать и новый, соответствующий философии и технологиям XXI века источник энергии. Тем более что по части ветров-то у вас в столице все в порядке. Да и по части солнечных дней.

– Но цели престижа и международного пиара не основные в повороте к «зеленой» энергетике. Как бы вы расставили мотивы этого «по ранжиру» от самого важного к менее значимым?

– Так не получится, на уровне долгосрочных интересов государства они все очень важны. Это вопросы безопасности страны и ее экономики, связанные с сокращением в мире спроса на ископаемое топливо. Вообще, все это в наших странах надо рассматривать вот в каком контексте: сегодня нельзя недооценивать климатический дискурс – после 2015 года очевидно, что это глобальная угроза. Парижское соглашение хотя и кажется мягким, на самом деле достаточно жесткое, потому что «на хвосте» у него – требование сократить выбросы до нуля. Если на это внимания не обращать, будет глупо со временем обижаться, что у тебя перестанут покупать уголь, газ и нефть. Мир уже начал этот энергетический поворот. Это надо осознать, помня о том, насколько бюджеты Казахстана и России завязаны на экспорте нефти и газа. Рынок, который выстроен вокруг ископаемого топлива, не имеет внутренних инструментов адаптации.

– Есть мнение, что нынешнее падение цен на нефть при всей его драматичности вызвано пандемией или конъюнктурными колебаниями рынка, и что со временем все выровняется, и цены вновь вырастут.

– Давайте вспомним, для чего используют нефть. Прежде всего, это топливо для транспорта, в основном автомобилей. Что сейчас происходит в этой сфере? Все крупные автомобилестроительные компании заняты переходом на электрические двигатели. Единственная проблема: как сделать так, чтобы батарея не требовала частой подзарядки? Работы в этом направлении постоянно идут. И потом, батареи – это не единственное решение, может быть иное: автомобиль на водороде. Сейчас наблюдается конкуренция между этими двумя направлениями и неизвестно, какое «выстрелит» быстрее и эффективнее. Может быть, на рынок выйдут оба.

– Этим исследованиям не один год, но сегмент электромобилей на рынке очень мал. Есть ли основания ждать прорыва в этом направлении?

– Я приведу несколько фактов. Нефтяная компания «Тоталь» собирается построить в Европе 10 тысяч солнечных заправочных станций для электромобилей. Далее, в ближайшие пять лет разные компании планируют инвестировать в производство электромобилей около 300 млрд долларов. Еще одно характерное событие: у «Теслы» в первом квартале этого года, несмотря на карантин, отмечается рост производства и прибыли в сегменте электромобилей. Возможно, все изменится в течение ближайших нескольких лет.

– А если в обозримой перспективе этого все же не произойдет и экспорт ископаемых энергоносителей останется фактором нашего экономического бытия, пусть и «похудевшим»?

– Переходить на «зеленую» энергетику все равно придется, иначе в средне- и долгосрочной перспективе можно столкнуться с серьезными проблемами. Климатические и экологические последствия очевидны, коснусь экономических. Тренд на декарбонизацию будет означать, кроме прочего, что продукция, которая произведена с помощью ископаемого топлива, будет неконкурентоспособной на рынке: в основных странах-импортерах может быть введено углеродное регулирование импорта. В ЕС уже разрабатывается документ об углеродном регулировании импорта. Дадут какое-то время на адаптацию, несколько лет, а потом заработает такой порядок, что за все, что было произведено с помощью угольной энергетики, поставщику придется отдать кучу денег на границе с ЕС. И эта практика в мире, скорее всего, будет расширяться.

Автор: Ярослав РАЗУМОВ
Источник: «Экспресс-К»