– Действительно ли религиозная толерантность издревле была базовым принципом Великой степи?

– Да, это так. Достаточно вспомнить, что в средневековых городах, расположенных на Великом Шелковом пути, разрешалось строить различные культовые сооружения – церкви, костелы, синагоги, пагоды. Было лишь одно требование – по высоте они не должны превышать мечети.

В наши дни толерантность казахстанской земли была, кроме прочего, подтверждена организацией и проведением международных съездов лидеров мировых и традиционных религий, в ходе которых они подтвердили стремление к единой цивилизации, которая бы основывалась на общепринятых ценностях, терпимости и свободе, к диалогу различных культур.

Вместе с тем все мы должны понимать, что толерантность, согласие и мир – это не манна небесная, а вещь рукотворная, создаваемая и разрушаемая живыми людьми. Религия сегодня – это не только реальный компонент, но и один из ведущих факторов сохранения и упрочения общественно-политической стабильности как в отдельно взятом регионе, так и в общегосударственном масштабе. Особенно это актуально в связи с использованием религиозного фактора в террористической деятельности.

– Тем не менее перед Казахстаном стоит ряд вызовов, связанных с распространением идей религиозного экстремизма. Каковы причины этого явления?

– Ничего нового и оригинального в практике распространения радикальных идей в Казахстане нет. В целом выделяют социально-экономические, политические и религиозные причины. Каждая из них в свою очередь подразделяется на ряд элементов. К примеру, к социально- экономическим относят снижение уровня жизни, в особенности в сельской местности, в сочетании с возросшей социальной дифференциацией, рост цен, инфляцию. Сюда же можно отнести рост безработицы, который в свою очередь обуславливает проблемы миграции, бродяжничества, психологической и профессиональной деградации и дезориентации личности в условиях рыночной экономики.

Ряд известных политологов к причинам распространения в Казахстане идей исламского экстремизма также относят неконтролируемый рост культовых учреждений, в том числе так называемых частных мечетей, медресе и иных исламских культурных и образовательных центров, обучение молодых казахстанцев в учебных заведениях Турции, Ирана, Саудовской Аравии, Пакистана, Египта, а также влияние внешнего фактора, связанного с деятельностью в Казахстане зарубежных проповедников, часть из которых исповедовала идеи радикального ислама. В числе причин также называется географическая близость Казахстана к нестабильным регионам, где сильны позиции радикального ислама, неспособность казахстанского «официального» ислама противостоять «неофициальному» и попытки иностранных государств использовать «исламский фактор» для дестабилизации политической обстановки в государствах Центральной Азии.

– Известно, что прецеденты создания нелегальных религиозных организаций в Южном Казахстане имели место и в советское время.

– Это так. В архивах сохранилась информация о создании в 1937 году на железнодорожных станциях Арысь и Манкент контрреволюционных ячеек. Создаваемые ссыльными священнослужителями, они имели целью свержение советской власти и восстановление главенствующей роли патриаршества в государстве. А в 1986–88 годах в Южно-Казахстанской области были образованы подпольные группы студентов и школьников под экзотическими по тем временам названиями: «Воины ислама», «Сыны ислама», «Дочери шариата». В 1991 году в совхозе им. Ленина Сарыагашского района была образована «Исламская партия возрождения».

С 1998 года правоохранительными органами области официально были зафиксированы первые проявления активности радикальных мусульманских общин, проповедующих политизированный ислам, идеологию замены светского государства теократическим, шариатским – с использованием при этом насильственных методов.

С 1998 по 2004 год практически все города области – Шымкент, Туркестан, Кентау, Сарыагаш, Арысь, Жетысай – были охвачены пропагандой религиозной политической партии «Хизб ут-Тахрир аль Ислами».

– Какова ситуация сегодня?

– В целом ситуация стабильная, что не исключает латентно протекающих конфликтов как внутри конфессий, так и между ними. Одной из актуальных проблем в этом плане является вопрос незарегистрированных религиозных объединений.

В настоящее время в религиозной жизни региона сложилась двойственная ситуация: с одной стороны, незарегистрированные религиозные конфессии и их последователи есть и активно распространяют свою религиозную доктрину среди местного населения, о чем государственные структуры хорошо осведомлены; с другой – эти же госструктуры не принимают никаких юридических мер, кроме репрессивных, для введения незарегистрированных конфессий в правовое поле. Тем самым нарушаются международные правовые нормы в отношении свободы вероисповедания, которые Казахстан в свое время ратифицировал.

– Каким вам видится решение проблемы?

– Является аксиомой, что в любой цивилизованной стране государство должно выступать своеобразным регулирующим органом в отношениях между гражданами, в том числе и в области свободы вероисповедания. В Конвенции о защите прав человека и фундаментальных свобод, принятой 4 ноября 1950 года, говорится, что в любом демократическом обществе свобода религии или веры может быть подвергнута ограничению законами в случае необходимости – в целях защиты общественного порядка, прав и свобод других членов общества.

Это ограничение весьма успешно используется в мировой практике. Например, в большинстве штатов США запрещено распространять религиозную литературу на улицах. В Испании, где главенствует католическая церковь, никто не должен пропагандировать другую веру. В Греции, согласно конституции, православие является доминирующей религией, при этом иудаизм и ислам приняты как официальные религии. В Германии главенствуют католическая и протестантская церкви и, несмотря на более чем четырехмиллионную диаспору мусульман, запрещены жертвоприношения во время Курбан айта, фактически запрещены мечети с минаретами.

Таких примеров множество, но суть в том, что государства принимают активные меры по защите своих жителей от распространения нетрадиционных религий, сохранению специфичности менталитета и верований местных жителей.

Игнорирование, замалчивание либо форсированное изменение имеющего место межрелигиозного консенсуса может привести к весьма негативным последствиям. Наиболее яркий тому пример – более чем вековая борьба между протестантами и католиками в Ирландии. Другой пример – распад некогда единой Югославии на католическую Хорватию, православную Сербию и мусульманскую Боснию. В Ливане, где 51% населения составляют христиане и по действующей конституции президент должен являться христианином, происходят постоянные конфликты на этой почве. Население Южной Кореи за несколько десятилетий потеряло свою историческую конфессиональную ориентацию и, как следствие, приоритеты внутреннего и внешнего развития вследствие тотального «насаждения» в стране со стороны США протестантских церквей.

Вывод один, и он подтверждается исторической практикой – нет никакого единого и универсального способа общежития различных конфессий в рамках одного государства, помимо религиозной толерантности и тщательного учета религиозного фактора в общественно-политической жизни.

Мое личное мнение – чего нам сегодня катастрофически не хватает в решении конфессиональных проблем, так это честности в признании своих просчетов и информационной открытости.

Недостаток информации и сложившиеся стереотипы приводят к формированию не более чем благопристойного фасада, но не внутреннего содержания. Общеизвестно, что только лозунгами, призывами и силовыми методами проблему экстремизма и терроризма решить невозможно.

Информационная закрытость, номенклатурная боязнь брать на себя ответственность за озвучивание негативной информации приводят к порождению у местного населения самых невероятных слухов, домыслов и страшилок.

Любую сложную проблему можно и нужно проговаривать, искать пути решения, а главное – доводить до людей максимально правдивую информацию.

Автор: Ирина ГАЛУШКО
Источник: «Экспресс-К»